***
я замерз, напоите меня молоком…
тихо капает дождь из-под сомкнутых век:
сумасшедшая осень бредет босиком
по намокшей болотной траве,
рассыпаясь щепотью древесной трухи.
…что-то глупое сердце сегодня сбоит.
я забыл заклинанья, но помню стихи
ни о чем и, возможно, свои.
эта ночь протоптала тропинку к луне
и живую еще, рвет кусок за куском.
мне когда-то сказали, что я — кицунэ,
напоите меня молоком…
я замерз, кровоточат подушечки лап,
голод рвет изнутри, как зазубренный нож
говорят, будто роза твоя умерла…
это ложь? разумеется, ложь.
но сейчас я молюсь божеству всех лисиц,
чтобы выжить, я знаю, однажды в ночи
ты придешь ко мне, маленький чокнутый принц
и попросишь тебя приручить.
***
вот приходит к нему змея и змея говорит «привет»,
на змеином «привет» означает примерно «you gonna die».
а ему — не как в книге, — чуть больше, чем двадцать лет.
и припев в этой песне простой:
we are born to fly
и понятно, что роза давно разучилась шептать «люблю»,
и четыре шипа могут впрыскивать в рану сильнейший яд,
но мой мальчик стремится на небо, как игрек от тэ — к нулю.
а припев в этой песне простой:
приходи назад.
одному — это больно и больно уже всерьез,
прирученному — гаже, свободному — поделом.
но сожженное поле по-прежнему цвета его волос,
а припев в этой песне простой:
I’ll walk alone
он уходит, беспечно и намертво — приручив,
к приручившим его — и вот тут он, наверное, снова прав…
а припев в этой песне простой: we are born to leave
и возможно, самую чуточку born to love
